Старые дачи::Дачники |
Содержание: |
Из воспоминаний генерала К. А. Гольтгоера. (10.02.2019)
Отрывки из книги Р. А. Гольтгоера, написанной на основе дневников деда и семейных воспоминаний, были опубликованы в журнале «Вестник. Русский журнал в Финляндии» в №6-7 за 1997 год, стр. 10-12.
Константин Александрович Гольтгоер (1865-1933), русский генерал. В службе с 1882 г. Командир 4-го стрелкового Императорской Фамилии полка. За отличия в военных действиях в Первой мировой войне был награжден Георгиевским оружием и орденом св. Георгия 4-й степени. Отрывки из книги касаются событий 1918-1921 г.г., когда генерал был вынужден скрываться от ЧК в Царском Селе, а затем Петрограде; бегства в Финляндию в последний день января 1921 г.; судьбы его жены Зинаиды Яковлевны, оставшейся в СССР.
В Терийоках (Финляндия) генерал Гольтгоер жил в доме у Яницких на Елизаветинской улице (сейчас Ломаная, 7, дача сохранилась). Учитывая, что в предыдущих тяжелых жизненных обстоятельствах в Петрограде его спасали и укрывали от ЧК бывшие сослуживцы, можно предположить, что сын хозяйки, подпоручик инженерных войск Константин Иванович Яницкий, был ранее знаком К. А. Гольтгоеру. Можно также предположить (хотя пока это нигде не подтверждается документально), что могли быть какие-то общие дела по сопротивлению большевикам у Константина Яницкого, Петра Соколова (знакомых по Терийокам) и генерала Гольтгоера, которого большевики пытались заманить обратно.
Именно с этой попыткой возврата и связан второй отрывок из книги, относящийся к 1925 г., когда генералом на даче Яницких было получено письмо, которое содержало в себе шантаж. Генералу сообщалось, что его жена арестована и ей грозит ссылка на Соловки, но приказ об этом будет отменен, если генерал вернется и поступит на службу к. большевикам.
Зинаида Яковлевна действительно была арестована, и за нее хлопотала перед Верой Фигнер Маргарита Романовна Иогансон.
Глубокоуважаемая Вера Николаевна!
Каждый из нас, молодежи, трепетно следил, а впоследствии читал о Вашей жизни. Зная о вас, как о человеке, перенесшем в свое время тяжкие физические и моральные страдания, укрепившего ими свое человеческое сердце, я обращаюсь к Вам с просьбой, заранее уверенная, что путь к Вашему сердцу найду и получу отклик. Прошу не о себе, а о матери моей подруги детства, находящейся в чрезвычайно тяжких условиях, гибнущей в силу каких-то необъяснимых, роковых обстоятельств, лишенная всяческой поддержки, и абсолютно одинокая. Дело в следующем. Год тому назад, 10 Марта 1924 г«ода» была арестована ГПУ некая гражданка Зинаида Яковлевна Гольтгоер (мать моей подруги), одинокая, немолодая женщина исключительной порядочности. Арест произошел при следующих обстоятельствах. Муж ее, бывш«ий» генерал в 1919 году эмигрировал за границу, куда через год перетянул и двоих детей, покинувших обманным способом З. Я. Гольтгоер. Последняя осталась совершенно одинокой; покинуть пределы СССР отказалась наотрез, категорически не желая пополнить ряды эмиграции, к тому же отношение ее к мужу, бывшему ее опекуну, были всегда недостаточно сильны, вследствие расхождения во взглядах, разницы лет, его сурового характера и пр«очее», чтобы принести в жертву любовь к родной стране. См. полностью письмо к В. Фигнер.
Письмо, как и следовало ожидать, не помогло. Зинаиду Гольтгоер отправили в концлагерь на Соловках на три года. Генерал в Ленинград не приехал, справедливо полагая, что жену все равно не отпустят.
В 1930 году семья генерала увидела Зинаиду Яковлевну в пропагандистском фильме о Соловках, который показывали в одном из кинотеатров Хельсинки. После смерти генерала сведения о своей матери пытался найти ее сын, Александр, и это описано ниже.
Об авторе книги: внук К. А. Гольтгоера, Ростислав Александрович Гольтгоер/Rostislav Ноlthoer (1937-1997), «отец» финской египтологии, профессор египтологии в Университете Упсалы в 1980-1996, доцент Хельсинкского университета, который представил египтологию как академическую дисциплину, основатель и первый председатель Финского Египтологического Общества. В 1991 году он выпустил книгу на финском языке "Uskollinen venalainen", в которой была рассказана история семьи, и в том числе, бегство из Петрограда после революции, жизнь в Терийоках и переезд в Хельсинки.
* *
СМЕРТЬ И ВОСКРЕСЕНИЕ
Отрывки из книги Ростислава Гольдгоера «Русскому предан», своеобразной семейной хроники славной русской семьи. Публикуемый отрывок написан на основе дневников деда Р. А. Гольдгоера, генерала К. А. Гольдгоера.
Журнал Вестник. Русский журнал в Финляндии №№6-7, 1997. С. 10-12. Перевод Г. Прониной.
Начались обыски. За неполный год генералу пришлось скрываться дважды, в его квартире пять раз производился обыск.
На Кадетском бульваре у Гольтгоеров в буфете стояло семь бутылок портвейна. Чекисты приметили бутылки еще во время первого обыска и через месяц, 11 июля 1918 года, за ними вернулись. У них, по-видимому, была пирушка, вина не хватило, они взяли от штаба извозчика и приехали к Гольтгоерам. Ордера на обыск у них не было. Прихватив пять бутылок портвейна, они оставили «расписку» с неразборчивым текстом, сели на извозчика и укатили.
Дней через десять стали намеренно распространяться слухи о том, что в Петербург могут войти немецкие войска. Начались аресты и расстрелы «неблагонадежных» бывших офицеров. По пути в Кронштадт была утоплена баржа, полная арестованных. Неподалеку от Петрограда, в Лигове, расстреляли офицеров, тела их несколько дней так и лежали незахороненными, напоминая о кровавой расправе. Скоро аресты должны были начаться и в Красном Селе.
Вечером 22 июля генерал пригласил в гостиную всю семью, благословил детей Сашу и Зину, получил благословение жены и покинул квартиру. Через черный ход он вышел на задний двор и с помощью Саши перелез через забор на соседний участок. На ночь генерал укрылся в деревне Гумолассари у Матвея Петровича Хюннинена, своего бывшего денщика. Хюннинен был честным, преданным бывшему командиру человеком. На следующую ночь генерал продолжил путь в Поповку. В деревне жило много говорящих по-фински ингерманландцев, стояла лютеранская церковь, дьяконом в ней был Матвей Петрович Фриис. Фриис укрыл генерала в доме у кладбища.
Генерал скрылся вовремя. Через пять дней, 27 июля 1918 года, на Кадетском бульваре был снова произведен обыск. В два часа ночи в дверь постучал патруль и предъявил ордер на арест генерала. На вопрос, где генерал, Зинаида Яковлевна, как договорились, ответила, что генерал уехал в Витебск за продуктами для семьи и еще не вернулся. Патруль перевернул в квартире все верх дном и удалился, прихватив оставшиеся после предыдущего обыска две бутылки портвейна. На следующее утро Саша поехал на велосипеде в Поповку, чтобы рассказать о случившемся отцу.
Генерал скрывался в Поповке около пяти месяцев. Зинаида, работавшая в Петербурге, почти каждый день ходила по железнодорожным путям из Царского или Павловска к мужу сообщить новости и отнести продукты.
«…22 декабря мне пришлось оставить Поповку, так как за месяц до этого разнесся слух, что у Фриисов кто-то скрывается. А в соседней деревне удивлялись, почему жена командира 4-го батальона императорских стрелков так часто бывает в Поповке? К вечеру я вернулся в Царское Село. Как непостижимо находиться пленником в собственном доме. Мне нельзя было выходить на улицу и приближаться к окнам».
Семья снова какое-то время была в сборе, однако находилась на грани краха. Скоро на Кадетском бульваре разнеслись слухи, что у Гольтгоеров живет кто-то без прописки.
«23 апреля 1919 года к нам на кухню пришел незнакомый человек и спросил у дворника, живет ли в доме некий Петров. Получив отрицательный ответ, он ушел. Вскоре пришел живший под нами сосед – узнать, все ли в порядке? Человек, только что заходивший к нам, был известный в Царском Селе чекист. Узнав об этом, я решил не ночевать дома, а подняться на ночь этажом выше в пустующую квартиру.
План этот выполнить не удалось. В тот же день после обеда, часа в три, когда я сидел в столовой, в комнату вбежала бывшая няня наших детей Даша, говорит – у черного входа какие-то люди спрашивают, где генерал. К нам по доносу пришли два чекиста, чтобы произвести обыск и меня арестовать. Я быстро встал, выбежал по коридору через парадных вход на лестницу и спрятался в шкафу, полном всяких мелочей и коробок. Я успел проскочить перед самым носом моих преследователей, они уже были на кухне, которую от столовой отделял лишь узкий коридор. После того, как я спрятался в шкафу за коробками, к нему подошла няня и стала двигать стоявший рядом комод, чтобы поставить его перед дверью шкафа. Я велел ей оставить эту затею и уйти. Когда она вернулась наверх, у нее стали допытываться, где она была. От волнения она вполне могла меня выдать, но мой сын спас положение, сказав, что няня от страха сама не понимает, что делает. Они, видимо, этим удовлетворились и даже стали любезнее, сказав, что их не надо бояться, они не собираются никому причинять зла.
Дверь на лестницу закрыли, начался обыск. Они рылись везде – искали меня в шкафах и под диванами. Потерпев неудачу, чекисты опечатали два шкафа, в которых хранились офицерские вещи, и ушли. Обыск продолжался два с половиной часа. Я видел через щель дверцы шкафа, как они уходили. Скоро сын пришел сообщить, что опасность миновала».
В семь утра генералу снова пришлось покинуть квартиру – чекисты могли придти осматривать опечатанные шкафы. Он снова скрылся в Гумолассари у Хюннинена. На следующий день Зинаиду Яковлевну вызвали на допрос в ЧК, опечатанные шкафы были вскрыты. На допросе Зинаида уверяла, что связь с генералом прервана, и она одна виновата в его исчезновении. По записям генерала из опечатанных шкафов во время обыска было украдено:
«…6 фунтов стерлингов и 2 франка, два кителя батальона императорских стрелков, брюки, две пары ботинок, калоши, фуражка и мелочи. Врученный мне лично Императором Николаем Александровичем Георгиевский крест 4-й степени спасли. Даше удалось выудить его у них из-под носа и спрятать в лифе. Таким же образом наша кухарка Евгения Ивановна спасла Золотое оружие и орден Владимира 2-й степени».
Около месяца генерал скрывался в здании школы у Хюниннена. В это время армия «белого» офицера Родзянко начала продвигаться к Петрограду. В Гумолассари разнесся слух, что у Хюннинена кто-то скрывается, и в 20 мая 1919 года после доноса одного учителя генерал был вынужден тайно вернуться домой. Зинаида Яковлевна в то время работала в конторе в Петрограде. Саша, чтобы не идти в Красную Армию, устроился на работу на железнодорожной станции в Царском Селе.
 |
Зинаида Яковлевна Гольтгоер, жена генерала К. А. Гольтгоера, 1903 год |
 |
Фальсифицированные документы генерала К. А. Гольтгоера, 1917 год |
В дом на Кадетском бульваре вселили десять человек из штаба Седьмой армии, среди них были и коммунисты. Скрываться становилось с каждым днем сложнее. Ночью 14 августа из Петрограда в Царское для обысков прибыла целая рота. Саша работал на станции в ночную смену. Увидев бойцов, он под проливным дождем бросился домой, чтобы предупредить отца. Генерал по его совету вылез через окно на крышу и пролежал на ней с четырех до восьми утра. Обыск в конце концов закончился удачно.
После обыска нервы у всей семьи были натянуты до предела. Зинаида Яковлевна оказалась на грани душевного срыва. Жить под постоянной угрозой становилось невозможным, надо было окончательно уходить в подполье, в прямом смысле слова. Генерала надо было «похоронить». Это можно было сделать, раздобыв новое удостоверение личности.
По счастливой случайности, некая Ржевская, работавшая в столе регистраций, - генерал знал ее еще со времен лазарета, - достала для него трудовую книжку недавно умершего Николая Егоровича Гордеенко. Фотографии в ней не было. В Царском генерала узнали бы под любой фамилией, поэтому он был вынужден переехать в Петербург.
Помогла племянница генерала Татьяна Федоровна Рожина. Она недавно развелась с мужем и жила с сыном в Манежном проезде. Рожина предоставила свою квартиру генералу, и 5 октября 1919 года Николай Егорович Гордеенко был прописан в Петрограде. В трудовую книжку была вклеена фотография отрастившего длинную бороду генерала и вложено снабженное печатью свидетельство, в котором врач Нина Хелленс удостоверяла, что ею 10.06.1920 привита Н. Е. Гордеенко оспа. Нина была дочерью товарища генерала по полку. Позже она работала в Финляндии, в частности, областным врачом Куммлингена, сейчас живет на Аландских островах. Благодаря свидетельству, никто не мог заподозрить, что паспорт фальшивый. Генерал Константин Александрович Гольтгоер «умер», покойный Николай Егорович Гордеенко воскрес.
В августе 1920 года Гордеенко получил фиктивной место работы в несуществующей библиотеке. Место это для него устроил друг, бывший фельдфебель роты Его Величества Алексей Лисов, работавший в то время начальником временного лазарета для раненых в бывшем дворце принца Ольденбургского. Благодаря месту, удалось получать небольшие средства к существованию.
«…в декабре по лазарету распространились слухи, что библиотекарь на самом деле «белогад» и скрывается в Петербурге под чужим именем. Ситуация снова обострилась. Гордеенко пришлось уйти в подполье. По словам генерала:
«Господь снова пришел на помощь. Я неожиданно получил на Манежный письмо от переехавшего в 1917 году в Финляндию брата Сережи, он звал меня к себе. Письмо принес посыльный по имени Вейхонен, он должен был забрать нас с собой и перевезти по льду Финского залива в Терийоки. Было решено, что сперва поеду я один. Вейхонен обещал вернуться через неделю, но неожиданно приехал раньше. Случилось это 31 января 1921 года, утром».
Возникли сложности с багажом. Сил донести багаж до вокзала у постоянно недоедавшего генерала не было. За час до отправления, в три часа, пришел племянник прислуги Даши, Александр Богданов, бывший младший офицер 3-го батальона императорских стрелков, призванный в Красную Армию. Он помог генералу донести вещи до Приморского вокзала. На перроне генерал Гольтгоер распрощался со своей женой. «Для меня наступил тяжелый момент расставания с тобой, моя любимая, незабываемый, близкий мне человек. Как долго смотрел я в твои прекрасные глаза, как сильно было мое желание передать тебе сдавившее мою душу опасение, что я тебя больше никогда не увижу».
Опасения генерала подтвердились.
Вейхонен ждал с санями в условленном месте, в деревне Шепелево(1). Константин Гольтгоер добрался до Терийоки, через год за ним последовали дети. Жену Зинаиду он больше никогда не видел.
Тяжесть разлуки
Генерал мучился тем, что ничего не знает об оставшейся в России жене, и старался любыми путями узнать о ее судьбе.
В 1924 году жившие в Гельсингфорсе сестры Хорстмайер поехали в Петроград встретиться с родственниками. Оказалось, что кто-то из их родных был арестован, и одна из сестер, Вера (позднее Корзова) получила разрешение посетить тюрьму. Там она случайно встретилась и с моей бабушкой Зинаидой Яковлевной. Бабушке удалось сунуть Вере скомканную записку: «Если позову – не приезжай!». Вскоре записка была через моего отца Александра Гольтгоера передана в Терийоки генералу. Это было последнее известие, полученное им от жены. Что могла означать записка?
Генерал предположил, что его каким-то образом хотят заставить вернуться в Россию. Вскоре предположения подтвердились. 4 марта 1925 года кто-то постучался в двери дачи Яницких. Человек в штатском протянул коричневый конверт, на котором было написано:
«Терийоки. Дача Яницких(2). Г-ну Константину Александровичу Гольтгоеру. Лично.»
В конверте лежало напечатанное на машинке письмо:
 |
Первая страница письма, полученного К. А. Гольтгоером в Терийоках 3 января 1925 года |
Терийоки, 3 января 1925 года.
Милостивый государь.
Считаю своим долгом сообщить Вам крайне неприятную весть. Ваша жена собиралась уехать в Финляндию, но была своевременно арестована и теперь предназначена на высылку в Соловецкий концентрационный лагерь сроком на пять лет.
Конечно, надо признать, что решение властей довольно сурово, но Вы, я думаю, сами поймете обстоятельства, заставившие прибегнуть к такой мере. Вы являетесь одной из видных фигур враждебному Союзному правительству русской эмиграции и, конечно, власти зная о Вашей деятельности, иначе не могли рассматривать поездку к Вам Вашей жены, как предпринятую по деловым соображениям. Если бы дело касалось только отъезда к мужу, то Вы ведь спокойно могли ее вывезти в те времена, когда переход границы был делом совершенно простым.
Одним словом, как бы то ни было, но власти сочли себя вынужденными изолировать Вашу жену как общественно-опасный элемент.
Я думаю, что Вам превосходно известно, что такое Соловки. Бежать оттуда нельзя, а с другой стороны, пять лет вполне достаточный срок, для того, чтобы подорвать чье угодно здоровье. А тем более, если учесть, что административно сосланные не подпадают под амнистию.
Поэтому, мне кажется, что Вам необходимо серьезно подумать о том, как спасти Вашу жену.
Способ для этого только один. Необходимо убедить кого следует в том, что Вы не враг нынешней России, что Вы можете и желаете быть для нее полезным. Это не так уже трудно, тем более, что я лично, и быть может, кто-то другой убежден, что последние годы прошли не даром и ВЫ не такой ярый противник Советской власти.
Предлагаемый мною план тем более заслуживает внимания, если учесть, что помимо спасения Вашей жены, этот план решает также и вопрос о том, как скоро Вы сможете приложить свои знания на работе внутри родины.
Для реального его осуществления Вам необходимо заявить о Вашем решении и о перемене Ваших взглядов в то учреждение, куда обычно обращаются эмигранты, решившие признать существующее в России положение.
Думаю, что Вы поймете смысл моего письма и поспешите им воспользоваться, конечно, чем быстрее, тем лучше. Одновременно могу Вам сообщить, отправка Вашей жены в Соловки задержана впредь до распоряжения, которое однако скоро будет дано, ели ничего нем изменится. Как видите, решение дела в Ваших руках.
С уважением, Измайловец.
Требований «Измайловца» генерал Гольтгоер не выполнил. Зинаида Яковлевна была отправлена в Соловецкий концлагерь.
В Финляндию о ней доходили противоречивые и часто взаимоисключающие слухи – то говорили, что она больна, то что она снова в тюрьме. Ходили даже слухи, что она в психиатрической лечебнице. Генерал с детьми регулярно через знакомых отправлял на Соловки деньги и продукты, но так и не узнал, получала ли Зинаида Яковлевна эти посылки.
 |
Зинаида Гольтгоер - актриса самодеятельного театра Соловецкого лагеря особого назначения. Кадр из фильма |
Первые достоверные сведения о жене были получены совершенно неожиданно. В 1930 г. в Хельсинки в кинотеатре «Эдисон» (сейчас «Диана») шел снятый за год до этого пропагандистский кинофильм «Жизнь на Соловках» (20 сентября 1990 по финскому телевидению были показаны выдержки из этого кинофильма).
Кинофильм пошли смотреть всей семьей. Можно себе представить, как поражены были Гольтгоеры, увидев в одном из эпизодов фильма артистку самодеятельного театра, сперва гримирующуюся перед зеркалом, а затем показанную в нескольких ролях. Без всякого сомнения, это была моя бабушка, жена генерала – Зинаида Яковлевна Гольтгоер.
Киномеханик, отзывчивый парень, нарушив правила, вырезал из целлулоидной пленки несколько кадров и передал их Гольтгоерам.
В выходившей в 1950-х гг. в Германии эмигрантской газете «Неугасимая лампада» в статье «Последний из могикан» бывший узник Соловков Борис Ширяев пишет:
«В театре не было профессиональных артистов. Народ здесь был самый пестрый! Изысканная дама, окончившая Смольный институт, вдова командира батальона лейб-гвардии (моя бабушка скрывала, что ее муж жив) Гольтгоер, играла на сцене вместе с бандершей Кронштадтского борделя Кораблихой… Генеральша Гольдгоер, женщина лет пятидесяти, несомненно обладала актерским талантом».
Бежавший в Австрию бывший товарищ моего отца связался с Борисом Ширяевым и тот еще раз подтвердил:
«Будьте любезны, передайте сыну Гольтгоера, что это действительно была его мать, жена командира лейб-гвардии 4-го батальона императорских стрелков. Отбыв три года на Соловках, она в 1927 году была выслана в Западную Сибирь. На Соловках в ней развился истинный талант актрисы. Кроме того, она освоила редкую профессию – стала мастером по изготовлению париков (она в частности разработала механический парик, волосы которого поднимались дыбом). Полагаю, что после Западной Сибири она осталась в живых. Жизнь там в те времена была относительно не тяжела».
Примечания:
1. Вероятно, название населенного пункта дано ошибочное. Шепелево, деревня в Ломоносовском р-не, за Лебяжьим и Красной Горкой, железнодорожная линия к ней идет не с Приморского, а с Балтийского вокзала. Кроме того, по воспоминаниям того времени известно, что если из Петрограда и бежали с южного берега, то из Мартышкина, Шепелево же гораздо дальше. Сомнительна сама возможность пересечения Финского залива от Шепелево зимой. Возможно, речь идет о населенном пункте с другим названием на северном побережье, куда можно было добраться с Приморского вокзала.
2. Дача Яницких сохранилась (на 2019 г.) в Зеленогорске, находится на Ломаной ул., 7. Принадлежала Елизавете Ивановне Яницкой. После 1917 г. Яницкие остались в Терийоках, сын Константин Иванович, подпоручик инженерных войск, женился на соседке Евгении Николаевне Дориомедовой. В 1926 г. у них родился сын Николай; у купели находились бабушка Яницкая и генерал Константин Александрович Гольтгоер.
/ Материал подготовила Е. М. Травина, 10.02.2019 г. /
1. 2019-08-23 11:20:46 вера никонова ()
После Соловков Зинаида Яковлевна очень бедно жила в Новгороде,работала в парикмахерской ,снимала комнату.Изредка деньгами помогала приемная дочь брата Льва Татьяна,жившая в Рабате(Марокко).В 1937 году арестована вновь,получила 10 лет ,дальнейшая судьба пока не известна.