History Interesting things Photogalleries Maps Links About Finland Guestbook Forum translate to:

Описание поездки егеря Мянтюля в Германию

Шел октябрь 1915 г.

Повсюду царит осеннее настроение: на улице лишь редкие прохожие, да и те выглядят грустно и безжизненно. Тягостная атмосфера надо всей Финляндией; пограничье кажется самым тяжким и болезненным. Пасмурный дождливый вечер как-то быстро переходит в темноту. Вокруг фонарей круги света, но он далеко не простирается, и тьма кажется непреодолимой.

Задумавшись, я прошел почти через всё селение. Собирался уже свернуть к дому, когда заметил своего одноклассника, идущего навстречу мне, глубоко засунув руки в карманы пальто.

- И ты решил побродить, не можешь заняться чем-то более полезным, - сказал он, когда я глянул на него.

- Ну, жизнь теперь пошла такая… Что сам-то думаешь делать, раз так серьёзно выглядишь, - нашелся я.

- Да, заметил Юсси, дела такие, совсем по другому… Сегодня получил письмо из Стокгольма, и вот собираюсь.

- К себе приглашают, или только написать?

- Дело такое, что я не могу отправиться с тобой, но давай руку, через пару месяцев встретимся…

На следующий день его место в школе было пусто, как и все последующие дни. Лишь я один знал тогда, что он отправился ни на какую-то поездку для изучения языка, а поехал на север.

Прошло месяца два…

Был зимний день января 1916 г. Трескучий мороз подгоняет людей. Я сижу у лучшего друга, теперь покойного, Антти в комнатке, и выявляется кое-что интересное.

Из его вдохновенного вида я вижу, что у него что-то на уме, но обстоятельства вынуждают помалкивать. <…>

Когда я направлялся к станции, было своеобразное ощущение, что поеду в Выборг, а потом дальше. Я не знал, когда вернусь в родные края, может быть, никогда не смогу уже увидеть места, где жил с самого детства. Когда я ехал в Выборг, моими попутчиками были двое господ, которые ехали в Выборг по тому же самому делу, но всё же остались в Выборге. Когда я приехал в это столицу Карелии, я встретил Ю[сси] С., тихого, но всё же деятельного человека, который был в курсе дела и прежде был «внизу», а теперь был командирован в Финляндию. Действуя, нам приходилось быть всё время настороже, так как тут чиновники были в курсе дела, и слишком уж часто меня сопровождали странного вида мужчины, которые пытались выяснить, чем мы занимаемся, но мы продолжали свою тайную работу.

Близилось время отъезда. Паровоз дал третий гудок – поезд отправляется. Крепкое рукопожатие и многозначительный взгляд, и вот пропал из виду мой друг детства Й.Х., который пришел проводить меня на Выборгский вокзал. И вот я один.

Но вскоре у меня было, о чем подумать.

Паровоз неустанно трудился, путь продолжался, проверяли паспорта, и время от времени, закрывались вагонные окна, чтобы пассажирам не видны было оборонительные сооружения русских. В качестве пропуска у меня была приобретённая мною затёртая бумажка, которой пользовались в Кронштадте, и с помощью которой и ломаного русского языка мне удавалось отделаться от контролеров.

Было 14 января. По-правде, мне следовало бы в это время сидеть в классе и слушать учителя, но уже ничего было не поделать, и я утешал себя тем, что я и сейчас в классе – пассажирском вагоне 3-го класса.

Прибыли к станции Лиминкя. Я вышел из вагона и, следуя данным мне указаниям, пошел в один дом, где переночевал. Позднее вечером в тот же дом прибыл из Выборга мой знакомый Юсси С., и рано утром мы продолжили путь местным поездом, в котором паспортный контроль был не столь строгим.

По пути мы заехали в Оулу, где сделали кое-какие покупки. Мы не могли идти в дом приезжих или в гостиницу, т.к. документы были не в полном порядке, и дожидались более подходящей возможности. Спасибо жителям Оулу, которые в этот вечер организовывали вечеринку. Пошли туда, и вечер прошел незаметно. Мой товарищ странновато выглядел в своих пьексах и не особенно охотно принимал участие в танцах. Я же подумал, что неизвестно когда еще смогу танцевать с финскими девушками, и танцевал. Девушки из Оулу осторожно интересовались, почему, мол, ребятам из Карелии не сидится на месте, и они отправляются на Север и вообще нивесть куда. Видно было, что мы у цели нашего путешествия. По окончании вечера мы подошли к двери одного дома для приезжих и позвонили. Попросили комнату. Комната была, но сказали, что паспорта успеют послать в полицию завтра. Мы были обрадованы удачей, а утром о паспортах и не вспомнили. Опять продолжили наш путь поездом. Мы с товарищем разместились в первом вагоне так, чтобы не привлекать внимания, т.к. время от времени по вагонам проходили финские мужчины, которые старались выяснить у пассажиров, куда едут, зачем и прочее.

Проходя по вагону, я обратил внимание на курчавого юношу, который сидел молча, изучая учебник русского языка. Вчера я видел его в Оулу. Позднее, в Кеми я узнал, что он направляется туда же, что за неимением паспорта, он усердно изучает учебник русского языка, показывая этим свою приверженность Великой империи.

Мой товарищ был несколько обеспокоен моим паспортом, т.к. слышал, что в Кеми проходят строгий контроль. Конечно, об этом думал и я, пока поезд мчался к Кеми, но полагал, что это порою может быть смертельно для обоих, там разберемся [бкв. беда найдет средство], и ведь еще есть время, пока будем у цели. Поезд свистит и медленно останавливается. Выглядя беззаботно, выхожу на площадку, но что за диво – станции нет и следов. Выглянув с другой стороны, замечаю, что поезд остановился, чтобы набрать воды и дров, а до станции еще метров двести. Это уже подсказка. У одного из пассажиров замечаю ту же мысль. Еще немного оглядевшись, я бреду по глубокому снегу через поле напрямик к городу. Незамеченным, я сошел с поезда, избавившись от паспортного контроля.

Дом приезжих, куда мы пошли, был известен нашим. Я поел с удовольствием и как можно больше. Когда я ел, вошел тот курчавый юноша, который в поезде сидел с учебником русского языка, и занялся тем же, чем и я. За едой мы исподтишка поглядывали друг на друга. Поскольку я пришел первым, я получил комнату, а сотрапезник – нет. В комнате я услышал, что мне была предоставлена последняя свободная комната. Я пошел в столовую, пригласил его к себе, и по некоторым признакам мы вскоре поняли, что мы едем по одному и тому же делу. Ударили по рукам. Позднее мы стали хорошими друзьями и оказались в одной роте.

Нам пришлось подождать несколько дней, т.к. как нам сказали, что дороги перекрыты. Проводников нельзя было достать, и путь в это время был опаснее, чем когда бы то ни было. Перебежчики оказывались задержаны, было произведено много домашних обысков и арестов. Оставалось только ждать. Пока мы делали припасы в дорогу. Устранялись буквы с носовых платков и другие опознавательные знаки. Еще в Выборге были устранены инициалы с моих часов, т.к. они не соответствовали ни одному из имён, указанных в пропуске.

Потом мы случайно узнали, что попали под подозрение, а через некоторое время в дом приезжих пришли двое, которые поселились в соседнем номере с целью присматривать за нашей вознёй, а при надобности препроводить нас в более надежное место.

Пора было действовать. Мы переговорили с одним шведом, который тайно перегонял лошадей в Швецию и которого мы просили отправиться с нами проводником. Однако напрасно – он не хотел подвергать риску ни себя, ни лошадь. Мы решили, что «лучшая помощь – своя собственная».

Следующим утром часом в 10 мы отправились со своими рюкзаками по льду и на лыжах дошли до Хаапаранта. Военный патруль, конечно, шагал по дороге и видел, как мы спускались на лед, но, наверное, не поверил, чтобы финны были настолько глупы, чтобы вот так отважно отправиться через границу.

Впереди у нас был 40-километровый переход, неизвестные дороги и конные патрули казаков, которые подстерегали, укрываясь на островах. Позднее мы несколько часов блуждали, жалея, что не взяли с собой компас и карту. Было очень утомительно возвращаться тем же путём, не зная, то ли мы уже за границей, то ли окажемся в руках рюссей.

Не встретив больших трудностей, поздно вечером мы достигли одного обитаемого острова, от которого была пара километров до границы.

Оказавшись на этом острове, мы чуть было не вышли на сторожку рюссей, где они отдыхали во время дежурства. Как только мы разглядели их возню, мы обошли стоявшего на карауле солдата и пошли к одному учителю народной школы, который был проводником для таких, как мы. Он еще не вернулся с предыдущего маршрута, и его жена подсказала нам, что надо пройти еще 2 км, и где надо идти.

Была лунная ночь. В лесу не слышно ничего, кроме звука наших лыж и шуршания веток. Своеобразные мысли приходили на ум. Не в последний ли раз мы идем по привычному финскому лесу? Но это скоро сменяется напряжением, когда мы приближаемся к месту, где надо пытаться перейти.

С пологого склона тихо спускаемся обратно на лед, где останавливаемся в тени деревьев и становимся рядом все трое. Вглядываемся друг в друга, и Юсси С. считает: «раз, два, три». Все как один жмём по льду. Как ветер, жмём к спасительному острову. Пройдя метров двести, я не удерживаюсь, чтобы не глянуть на берег острова, с которого мы только что отправились. Там уже движение – что-то всполошило рюссей, крик об этом отзывается среди зимнего безмолвия и кажется таким резким… Но постепенно всё стихает. Рюсси видят, что гнаться за нами бесполезно, а стрелять не осмеливаются, так как мы уже вблизи шведской границы.

Достигнув спасительного острова, мы останавливаемся, и вдруг в тишине зимней ночи раздаётся троекратное финское «Элякёён!», и потом опять тишина. Напряжение спадает. Трое «изменников Родины» идут в неизвестность.

/ © Перевод и подготовка материала А. К. Молчанова, 12.04.2016 г. специально для сайта terijoki.spb.ru /

Последние комментарии: