Одна из них (дач - В. К.), на берегу Черной речки, принадлежала известному в России писателю Леониду Андрееву. Каким же образом судьба занесла его на постоянное жительство в финскую деревню Ваммельсуу?

Родился Леонид Андреев 9 августа (по старому стилю) 1871 года в Орле в семье землемера. Его отец, Николай Иванович, прославившийся удалью в кулачных боях, необузданным характером, гордый и вольнолюбивый, мечтал дать сыну образование. Семейное воспитание будущего писателя велось, по свидетельству родственников, в "свободном, демократическом духе". Старшему в многодетной семье, гимназисту Андрееву после смерти отца было суждено стать единственным ее кормильцем. Мать Леонида была простой женщиной, но отношение его к Анастасии Николаевне можно без преувеличения назвать эталоном сыновней любви.

Как пишет сын Леонида Андреева Вадим в автобиографической книге "Детство", Анастасия Николаевна всю свою жизнь провела поглощенная необычайной, абсолютной, безмерной любовью к сыну. "За сорок восемь лет его жизни они расставались редко, считанное число раз, всегда тосковали друг без друга. В этой любви, не остывшей с годами, десятилетиями, полувеком, была огромная сила..."

Писать Леонид Андреев начал еще во время учебы на юридическом факультете Петербургского университета, где он в 1892 году создает рассказ о голодном студенте "В холоде и золоте".

Окончил университет Андреев уже в Москве, после чего стал работать судебным хроникером в газете "Курьер". В этом издании в 1898 году появляется его рассказ "Баргамот и Гараська", который принято считать началом литературной карьеры писателя. В Москве Леонид Андреев знакомится со своей будущей женой Александрой Михайловной Велигорской, состоявшей в родстве по линии матери с Т. Г. Шевченко.

С рассказа "Баргамот и Гараська" начинается переписка, а позднее и знакомство Леонида Андреева с Алексеем Максимовичем Горьким. Горький с большой душевной теплотой относился к "даме Шуре" - жене Андреева, как шутливо называл он Александру Михайловну.

Александра Михайловна была для Андреева женой, другом, единомышленником и, если требовалось, проявляла о нем истинно материнскую заботу. Она как никто понимала этого трудного, неуравновешенного человека, чей талант сумела распознать. Кстати, именно ей Андреев посвятил один из своих первых рассказов - "Ангелочек". Сюжет рассказа таков: восковой ангелочек, которого увидел Сашка на рождественской елке, был для него тем, "чего не хватало в картине его жизни и без чего кругом было так пусто, точно окружающие его люди неживые". Ангелочек - это воплощение мечты и радости, красоты и света. Но восковой ангелочек растаял. Хрупко счастье, утверждал этим рассказом писатель.

Андреев называл свою жену "сосенкой на граните". Она была для него поддержкой во всех начинаниях, включая литературный труд. Ей первой читал он свои произведения, внимательно прислушиваясь к ее суждениям, которыми очень дорожил.

Рождение в 1906 году в Берлине второго сына - Даниила осложнилось для Александры Михайловны родовой горячкой. Болезнь была тяжелой и скоротечной. Перед кончиной жена Леонида Андреева, тревожась за его судьбу, а следовательно, за судьбу их детей, берет с мужа обещание - после ее смерти создать новую семью.

Похороны Александры Михайловны состоялись в Москве, на Новодевичьем кладбище. Обезумевший от горя Леонид Андреев на траурной церемонии присутствовать не смог. Писатель впал в тяжелую депрессию. Он уехал из Берлина на остров Капри к А. М. Горькому. Новорожденного ребенка забрали родные Александры Михайловны - ее мать и сестра.

Спустя некоторое время Андреев приезжает в Москву и, возможно, тогда же решает построить дачу на Черной речке. Дача задумывалась как крепость, чтобы защитить и оградить хозяина не только от внешнего мира, но и успокоить его страдающую душу, внести, по возможности, гармонию в больное сознание.

Интересно, что впервые о замысле будущего дома Андреев упоминает в письме к начинающей свой творческий путь замечательной актрисе Алисе Коонен. Как раз в это время в Московском художественном театре была принята к постановке пьеса Леонида Андреева "Жизнь человека" (режиссер К. С. Станиславский).

Как-то раз на репетиции исполнитель роли Человека актер Леонид Леонидов познакомил Андреева с юной дебютанткой Алисой Коонен (в этом спектакле она, участвуя в массовке, танцевала в сцене на балу). Видимо, чем-то Коонен напомнила Андрееву покойную жену. Во всяком случае, интерес к себе она ощутила сразу. Встреча с Коонен вселила в Андреева надежду на новую жизнь, на новый прилив творческих сил. Он говорил: "Накопилось во мне много, и я чувствую, как из тишины той я буду бросать в мир какие-то слова - большие, сильные", - вспоминала А. Г. Коонен в автобиографической книге "Страницы жизни".

В один из своих приездов в Москву Андреев появился с большой папкой. С гордостью он поведал, что здесь - чертеж его новой дачи, выполненный собственноручно, показал рисунок башни, в которой мечтал поселить будущую хозяйку дома. Он не сомневался, что ею согласится стать Коонен.

Глубокое чувство жалости к этому потерянному, не находящему себе места человеку смешивалось в душе Алисы с искренней благодарностью за то, что он позволил ей, "незрелой и неопытной", заглянуть в глубину своей души. Она часто вспоминала слова Андреева, объясняющие его настойчивое, но приведшее в негодование отца Алисы и напугавшее саму девушку ухаживание.

Коонен рассказывала, что он писал ей: "Люди всегда тянутся к молодому и светлому. Вот и мне хочется чаще быть возле вас". Последнее объяснение между ними было мучительным и тяжелым. Алиса Георгиевна ответила твердым отказом.

Спустя некоторое время они случайно встретились в "Пассаже" (МХАТ приехал на гастроли в Петербург). Андреев вежливо поклонился. Рядом с ним была оживленная, нарядная женщина. Коонен поняла, что это его новая жена.

Андреев строил дом в деревне Ваммельсуу на Черной речке. Еще в августе 1907 года в одном из писем к Горькому он сообщал: "Ты знаешь мое давнишнее мечтание - уйти из города совсем. И вот я ухожу из него - в глушь, в одиночество, в снега. Ведь люди не помогают моей работе, а только мешают ей...".

Дом для Леонида Андреева начал проектировать молодой талантливый архитектор Андрей Андреевич Оль. Познакомились архитектор и писатель на даче издателя З. И. Гжебина в Куоккале.

Оль подхватил и развил планы самого хозяина. Свою задачу он видел в том, чтобы эти планы архитектурно реализовать. Весь замысел будущего дома, каким он виделся Андрееву, был столь же необычен и причудлив, как все, что связано с личностью этого человека.

В марте 1908 года Леонид Андреев поселился на Черной речке. "Вилла Аванс" - так шутливо назвал он свою дачу, построенную на деньги, взятые в долг у издателей. Этот огромный, пока еще не достроенный дом имел два этажа и пятнадцать комнат. На первом этаже разместился холл, который служил столовой и гостиной, через "прешикарную" террасу он сообщался с садом. Главным помещением на втором этаже был огромный кабинет Андреева. Его размеры, отделка и мебель больше, чем другие интерьеры, отражали вкус писателя, понятый архитектором.

Литературный секретарь издательства "Шиповник", друг семьи Андреевых Вера Евгеньевна Беклемишева (Копельман) писала: "Самой примечательной комнатой в доме был кабинет. Огромный, такой же, как столовая внизу, он был из темно-коричневого дуба. Серый шероховатый потолок пересекали темные бревна, покатые по бокам: они делали комнату выше и скрадывали пространство пола. Большой письменный стол стоял так, что к нему можно было подойти со всех сторон...".

Андреев любил все огромное, и Олем была построена огромная дача. Мебель в доме была спроектирована тоже им - огромный диван и огромные кресла с высокими, как у трона, спинками в виде трапеции.

Для оформления интерьера кабинета Андреев рисует углем и карандашом картины - увеличенные копии с офортов Франциско Гойи. На одной из них был изображен черт в человеческий рост, которому стригут ногти, на другой - страшный персонаж с крыльями летучей мыши за плечами строчит что-то гусиным пером в большой книге, лежащей у него на коленях. Тут же, на темном дереве, были изображения белого католического распятия и черта. Мебель и темно-синее сукно на полу придавали этой комнате впечатление мрачной торжественности. И только квадратные окна с зеркальными стеклами, оранжевыми шелковыми занавесками и сверкающий снег или легкая синь неба за окнами вносили в интерьер примирение и теплоту.

Библиотека непосредственно примыкала к кабинету, их разделял только занавес с потолка до пола. Из кабинета дверь вела на просторный, похожий на палубу корабля балкон. Лаконичный, стройный облик этого здания с крытой черепицей крышей гармонировал с суровой красотой пейзажа Карельского перешейка. Жители местных деревень называли его Пирулинной, что в переводе с финского означает "замок дьявола".

Для Андреева новый дом был началом новой жизни. "От этого так люблю я будущий дом, с его всяческой приспособленностью к одиночеству и работе", - писал он в своем дневнике.

Газеты довольно иронично отзывались о переезде знаменитого писателя на Черную речку. Вот что было напечатано в одной из них: "Наш любимый писатель Л. Андреев предпочел всем заграничным курортам Финляндию в собственном имении. К несчастью, Л. Андреева страшно беспокоят поклонники и поклонницы, и он принужден прятаться от них на высокую башню, куда трудно проникнуть".

Талант Андреева раскрылся на Черной речке с новой силой. По диапазону его интересов, по масштабу сделанного им и по читательским симпатиям его можно назвать самым издаваемым и популярным писателем России на рубеже XIX - XX веков.

Огромный дом Леонида Андреева становится известным в Петербурге и Финляндии литературным салоном. Сюда приезжали обсудить новинки литературы и, конечно же, погостить и отдохнуть многие писатели, такие как И. А. Бунин, В. В. Вересаев, А. С. Серафимович, А. А. Блок, Д. С. Мережковский, А. М, Горький и другие. Как и Андреева, их притягивала природа Финляндии, становясь источником творческого вдохновения.

Представить себе дачу Андреева на Черной речке без высокой обзорной башни невозможно. О ней вспоминают практически все, кто хоть раз побывал здесь, - осмотр окрестностей через подзорную трубу в башне был обязательным ритуалом для всех гостей.

Отсюда, из дома на Черной речке, Андреев дает объявление о вакансии на должность секретаря. В ответ получает множество писем от поклонниц. Устав разбирать пачки писем, Андреев согласился принять на работу Анну Денисович, рекомендованную ему Корнеем Чуковским. Она была сестрой его давней приятельницы Виктории Денисович, за которой осенью 1907 года ухаживал Леонид Андреев. Но Виктория Ильинична уехала в Сибирь, к своему ссыльному мужу, чтобы заняться там организацией его побега.

Анна только что разошлась с мужем, имела на руках маленькую дочь и нуждалась в работе. В начале 1908 года Анна поселяется в еще недостроенном доме и приступает к выполнению секретарских обязанностей, а уже через несколько недель ее отношения с Андреевым переходят в близкие.

Огромный дом, издали очень похожий на корабль древних викингов, бросает якорь в семейной гавани.

В начале апреля 1908 года Леонид Андреев и Анна Денисович уехали в Крым, где 20 апреля обвенчались в Ялте.

Анна Андреева перечеркивает свою прежнюю жизнь, от которой остается только маленькая дочь, и начинает на Черной речке другую - с чистого листа и в новом качестве жены, секретаря, друга.

Соединились два человека - знаменитый писатель, в творчестве которого главенствовали драматические сюжеты, и она, сумевшая заполнить его душу любовью к жизни и к себе. Для Леонида Андреева любовь составляла основу человеческого существования: она давала ему те чувства и страсти, которые он затем переносил в свои произведения.

В чернореченском доме у Андреевых рождаются сын Савва, названный так в память Саввы Тимофеевича Морозова, затем дочь Вера и сын Валентин, который получил это имя в честь близкого друга Андреева, художника В. А. Серова.

Что же касается С. Т. Морозова, крупнейшего российского капиталиста и благотворителя, то он в 1905 году освободил из Таганской тюрьмы Леонида Андреева, заключенного туда за революционную деятельность, внеся за него большой денежный залог. Вскоре Морозов умер в Каннах при невыясненных обстоятельствах.

Валентин Александрович Серов довольно часто гостил у Леонида Андреева на Черной речке и одним из первых оценил его талант художника. Кабинет Андреева был завален холстами, мольбертами, ящиками с мелками. Если бы Андреев не стал писателем, он бы, вероятно, нашел себя в живописи. Его способности художника были отмечены И. Е. Репиным и Н. К. Рерихом, которые также навещали писателя на Черной речке. И кабинет, и многие элементы интерьера этого огромного дома Андреева были оформлены им самим.

Зачастую, когда жаркие споры об искусстве утихали и день заканчивался, Леонид Андреев усаживал Серова и его семейство в свою моторную лодку "Савва" и по Черной речке, затем вдоль берега Финского залива подвозил прямо к ступеням их дома, расположенного на побережье.

Любовь к морю - особая тема в жизни Леонида Николаевича Андреева. Он записывает в дневнике:

"Был свежий ветер с юго-запада, море дышало свежестью и силой, как самое порядочное море. И запах водорослей, густой и сильный, закрывай глаза и думай, что ты у самого океана. Здесь берег красиво изгибается, заканчиваясь на западе мысами Ино и его морскими знаками... Три мыса уходят последовательными планами, начиная зеленым и кончая мглистой синевой, и песчаный берег под лучом солнца горит, как золотой ободок. Налево, к востоку, также ряд мысов с красивой зарослью сосен, крупными камнями пляжа и дамбами богатых дач кое-где".

Так называемый "флот" Андреева был пришвартован у плавучей пристани на Черной речке и состоял из моторной лодки "Савва", двух "тузиков", длинной лодки "Смутьянка" и водовозной бочки "Хамоидол". Позднее к чернореченскому "флоту" прибавилась моторная яхта "Далекий". Роли моряка, лоцмана, а порой и повара были близки Андрееву. Он носился на своих "моторах" по Финскому заливу в брызгах и ветре, опьяненный чувством азарта, загорелый, сильный. Иногда после трехмесячного плавания по финляндским шхерам появлялась новая тяга к творчеству. Вот фрагмент очерка "Шхеры": "...Эти воспоминания о шхерах я пишу зимой, когда за окнами иное, снежное море. Все красиво и печально... замерзли морские протоки между островов, и снежными холмами, молчаливыми курганами под темной шапкой сосен и елей высятся среди глади морской одинокие острова...".

"В те дни, когда мы уезжали в море, - писал сын Леонида Андреева Вадим в книге "Детство", - молчание отца было менее утомительным и хмурым. От шума ли маленького моторчика, мешавшего нашему разговору, или от летучих солнечных бликов, игравших на его лице, но мне казалось, что он видит и слышит окружающий его мир. Извилистой Черною речкой, между крутыми песчаными обрывами, где наверху, упираясь в синее небо, росли высокие и раскидистые сосны, вдоль низких зеленых лугов, местами спускавшихся к самой реке так, что казалось, что нежные стебли трав поднимаются прямо из воды, мы, подгоняемые течением, подъезжали к быстрине - гранитным порогам, высовывавшим черные спины камней из пенистой воды. Здесь мотор выключался, и стремительным потоком лодку проносило мимо камней. Вдоль бортов струились длинные, растрепанные косы зеленых водорослей, уходили в глубину черные воронки маленьких водоворотов. Течение нас уносило в тихую заводь, где вдоль берегов, окруженные ковром плавучих листьев, разрастались желтые кувшинки. Река делала еще два или три поворота и, миновав заросшие мхом устои деревянного моста, выносила нашу лодку на взморье".

Моторные лодки Андреева были объектом его гордости и необыкновенного увлечения. В одном из писем к другу - Сергею Голоушеву Леонид Николаевич писал: "Может быть, захочется Вам когда-нибудь отдохнуть денек среди новых мест и новых людей - буду счастлив видеть Вас на Черной речке. Если захотите, чтобы говорил, буду говорить, хочется отдохнуть от разговоров - буду молча катать Вас по реке и по морю и демонстрировать всяческие красоты". Такие приглашения не оставались безответными. Целая плеяда уже известных тогда деятелей культуры посетила эти места: Борис Зайцев, Георгий Чулков, Игорь Северянин, Федор Шаляпин и многие другие.

"Природа Финляндии обладает магическим свойством, - записывал в своем дневнике Андреев, - вначале она не действует на вас, но чем дольше вы живете среди невзрачных финских болот, тем все глубже западает в вашу душу любовь к этому заброшенному краю. Никакие красоты Кавказа. Крыма и Волги не могут сравниться со скромной, глубоко человечной финской природой. Море в Финляндии правильного серо-зеленого цвета, а не какого-то парфюмерно-голубого... Закаты и восходы солнца художественно строги, лишены аляповатости и дешевой крикливости; чудесные линии ландшафта; убегающие вдаль перелески; леса, заросшие мхом, полные грибов; граниты, придающие сумрачную красоту, столь отличительную от дилетантски скучных и неуютных эффектов южных гор и морских побережий".

Познание мира через путешествия было необходимо Леониду Андрееву. Отсюда, с берегов Черной речки, он едет в Гамбург и Амстердам, дважды - в Италию.

В одно из путешествий он берет с собой уже известного нам Андрея Андреевича Оля, называемого по-родственному Дрюнечка: молодой архитектор женился на сестре Андреева и жил в его доме на Черной речке.

В Риме Оль восторгается античной архитектурой и в память о пребывании в вечном городе хочет привезти в Финляндию частичку руин Колизея. Но строгие карабинеры маршем ходят по кругу, следя за туристами. И вот, уловив момент, Оль хватает один из камней и прячет его. Тут же раздается безудержный смех Леонида Андреева: "Бери больше! Для таких лопухов, как ты, специально эти камни приносят!".

Леонид Андреев любил юмор и шутки. Его родные, жившие с ним в доме на Черной речке, часто бывали объектами его мальчишеского озорства. Одно из своих писем к матери он подписал так: "Твой Леонид, сын и писатель, живописец, моряк, отец множества детей и статей, ученый, садовод, куровод, свиновод и козловод (бывший ословод)".

К детям Леонид Андреев относился довольно строго, исключение составлял лишь его любимец Савва. Старший сын Вадим жил здесь же, на Черной речке. Он был дружен с отцом и, унаследовав его литературный талант, уже в детском возрасте стал сочинять стихи. Повзрослев, Вадим Андреев напишет автобиографическую книгу "Детство". Прочитав ее, вы как бы войдете в чернореченский дом Леонида Андреева, почувствуете его атмосферу. Между писателем и его сыном Даниилом, жившим в Москве у родственников покойной жены, существовала невидимая мистическая связь.

"Леонид Николаевич, несомненно, обладал способностью слышать иной мир. Двум своим сыновьям от первого брака он очень интересно передал свое дарование: Вадиму - большой талант писателя-реалиста, Даниилу - эту способность слышания иного мира. И если сам Леонид Николаевич воспринимал темные силы и занимался медитацией, то Даниил, являясь человеком абсолютно православным, слышал и светлые и темные небесные силы", - напишет позднее Алла Андреева, вдова Даниила, в автобиографической книге "Плавание к Небесному Кремлю".

Результатом общения с иными мирами стала написанная Даниилом во владимирской тюрьме книга "Роза мира". Прошедший Великую Отечественную войну, попавший в волну сталинских репрессий, Даниил с 1947 года приобретает горький опыт тюремной и лагерной жизни. За десять лет (его реабилитировали в 1957 году) им подготовлены черновики религиозно-философского трактата "Роза мира", романов "Русские боги" и "Железная мистерия". Но это еще впереди, а пока чернореченский дом Леонида Андреева полон детьми, родственниками, гостями. Иногда к отцу наведывался из Москвы и Даниил.

Леонид Николаевич увлекался техническими новинками. Этими увлечениями были то граммофон, то велосипед, то фотография. Технология цветной фотографии (автохрома) была изучена и усовершенствована Андреевым. Сначала на одном стекле изготовлялись три клише - желтое, красное и синее, а затем все переносилось на другое стекло. Так каждый уголок чернореченского дома, все родственники и друзья, живописные окрестности Ваммельсуу и морское побережье навсегда остались увековеченными на цветных фотографиях, изданных недавно в Англии литератором Ричардом Дэвисом при поддержке семьи Андреевых. В этой книге представлены фотографии Леонида Андреева, сделанные им на Черной речке в 1910-1914 годах, в лучшие годы жизни обитателей этого дома.

Их время всегда было заполнено интересными занятиями: устраивались встречи, веселые пикники, прогулки на лодке по реке и по морю, игры на площадке перед домом, маскарады. Возле дачи располагалась гимнастическая площадка, на которой играли в мяч и городки.

Черная речка - не только проведенные здесь почти безвыездно двенадцать лет жизни писателя из сорока восьми ему отпущенных. Черная речка для нас чем-то сродни толстовской Ясной Поляне или пушкинскому Михайловскому, настолько тесно связан с этой землей Андреев - и творчески, и духовно, и просто перипетиями своей сложной жизни. Ведь не случайно дети его оставят собственные воспоминания о пребывании на берегах Черной речки, воспринимая ее как свою "малую Родину".

Мировоззрение детей формировалось здесь в общении с природой, вблизи отца с его незаурядным, самобытным талантом, создававшим вокруг себя неповторимую атмосферу.

Революционные события стали причиной отделения Финляндии от России. Живя с 1917 года в заточении, у себя на даче, без средств к существованию, окруженный ужасами междоусобной войны финнов, Леонид Андреев записывает в дневнике: "Что может быть страшнее и ужаснее гражданской войны, когда все смешалось: и жизнь, и смерть, и тишина, и пушки, и люди, и кони...".

Что же предшествовало этой войне?

В декабре 1917 года, после Октябрьской революции в России, Финляндия получила независимость.

По приказу главнокомандующего финской армии Маннергейма (бывшего российского генерал-лейтенанта) должны были разоружаться и уничтожаться гарнизоны русских войск на финской территории. Для разоружения была создана финская освободительная армия, костяк которой составляли шюцкоровцы.

Германия приложила немало усилий для того, чтобы Финляндия обрела полную самостоятельность и не зависимость от России. Кайзеровское правительство оказало материальную помощь Финляндии в размере 5 миллионов марок. Немецкие военные и дипломаты были заинтересованы закрыть для России с помощью Финляндии "окна в Европу". Принц Фридрих Гессенский был претендентом на финский престол.

После того как Финляндия отделилась от России, в Гельсингфорсе под влиянием большевиков было образовано революционное правительство. По политическим взглядам народ страны разделился на красных и белых. Белые финны назовут войну, начавшуюся в январе 1918 года, освободительной, красные финны - классовой.

Бои начались в финском городе Вааса, и через некоторое время Карельский перешеек оказался в центре военных действий. В конце апреля белые финны заняли деревни на Черной речке, и здесь высадился немецкий десант.

Эта война была непродолжительной, но на долю местных жителей выпали тяжелые испытания. Совместными действиями армия Маннергейма и немецкий корпус уже к маю 1918 года освободили территорию Карельского перешейка от присутствия других войск. После окончания военных действий большевистское правительство отдало приказ об уничтожении форта Ино, который оставался на финской территории. Граница между Финляндией и Россией опять вернулась на реку Сестру, протекавшую между Белоостровом и Раяйоки (ныне не существует).

В дневнике Леонида Андреева записано: "Надо идти спать, а как тут заснешь?.. В моем саду, на моих интимных дорожках я вижу следы копыт вражеского коня; по утрам, когда пью чай в Анином кабинете, любуюсь, как солдаты под руководством немецких офицеров роют окопы "для практики" - что тут добавить?". Далее: "Третьего дня в полдень и на полном свету обокрали дом солдаты. Разбили два ценных зеркальных стекла, мою гордость, и украли сапоги, одежду; не знаю, как буду теперь обходиться... Уезжать отсюда заставляют, главным образом, бомбы".

Именно это заставило Леонида Андреева переехать с семьей в безопасное место неподалеку от Черной речки, на дачу литературного критика Ф. Н. Фальковского. 12 сентября 1919 года в финской деревушке Нейвола (ныне поселок Горьковское) он и скончался. За три дня до смерти в его дневнике появилась запись: "В ночь был налет аэропланов; чувство довольно сильное. В Ваммельсуу, совсем близко от моего дома, сброшено три бомбы".

Русская столичная пресса, еще недавно отмечавшая каждый шаг писателя, как бы не заметила его ухода. Скромные некрологи в петербургских и выборгских газетах сообщали, что "...в Финляндии, после нервного потрясения от авиационных налетов на Карельский перешеек на 49-м году жизни скончался писатель Леонид Андреев".

Церемония прощания с ним была также довольно скромная: многие друзья из Петербурга приехать не. могли - граница была на замке.

Его вдова просит у большевистских властей разрешения похоронить мужа в Петербурге, но ей отказывают. До 1924 года прах Леонида Андреева покоился в Нейволе, в часовне, граничившей с садом дома, где некогда отдыхал А. М. Горький. И только когда Анна Ильинична поправилась после тяжелой болезни, она распорядилась перезахоронить Леонида Андреева на берегу любимой им Черной речки, недалеко от дома, возле церкви, построенной в память русской писательницы Марии Всеволодовны Крестовской, по мужу Картавцовой. Его дом - некогда знаменитую "Виллу Аванс" разобрали соседи-финны и соорудили школу, которая стоит и по сей день. Достопримечательность старой школы - крыша из черепицы, снятой с дома Андреева.

В 1957 году эти места посетил сын Леонида Андреева Вадим. В книге "Детство" он так пишет о месте захоронения отца: "Я прошел сквозь невысокий сосновый лесок. Несколько берез встретилось на пути; они были свежи - начало июля. Но церкви не было - бесформенная груда железобетонных развалин высилась на ее месте. Здесь, еще в 1939 году, за толстой бетонной оградой финны устроили нечто вроде крепости. Ее штурмовали два дня, прежде чем одолеть сопротивление. Вокруг церкви было много воронок, уже заросших травою и мхом...".

Н. В. Григорьева. Путешествие в Русскую Финляндию. - СПб., "Норма", 2002. - С. 33-56

См. также:
Б. Казанков. Леонид Андреев в Финляндии
К. Виноградов. Вилла "Аванс"
Леонид Андреев. Из воспоминаний Б. К. Зайцева.

Последние комментарии: